Председатель Российского экологического общества Рашид Исмаилов рассказал журналу «Юрист спешит на помощь», почему рейтинговая оценка вредит регионам, зачем понадобились «зеркальные» особо охраняемые природные территории, в чем состоит экологическая культура и какие тенденции в сфере экологии наблюдаются в российских регионах.
– С недавних пор вы возглавляете Экспертный совет по вопросам экологии при губернаторе Кировской области. Какие приоритетные вопросы фигурируют в повестке совета на ближайшую перспективу?
– С точки зрения реализации национального проекта «Экология» Кировская область мало чем отличается от большинства субъектов Российской Федерации. Мы работаем в основном в том периметре нацпроекта, который включает в себя ключевые направления природоохранной деятельности. В этот раз мы рассматривали вопросы, связанные с обращение с отходами, причем в разных плоскостях и разных аспектах. Это и свалки, и ликвидация объектов накопленного экологического вреда, и строительство мусоросортировочного комплекса. Последний, кстати, в ближайшее время уже должен быть возведен, потому что это обязательное требование и условие выполнения целевых показателей федерального проекта «Комплексное обращение с твердыми коммунальными отходами». Многие журналисты называют эту реформу мусорной, но я принципиально не согласен и всегда называю ее «реформой чистоты». Когда мы так говорим, то восприятие действий правительства и того, что у нас происходит, у населения кардинально меняется. И третий вопрос, который мы рассмотрели, касался несанкционированных свалок, а именно того, как сделать так, чтобы они не возникали, и как сделать так, чтобы повысить ответственность тех организаций и людей, которые допускают себе поведение эко-диссидентов.
– Какие регионы, на ваш взгляд, лидируют по темпам внедрения практик устойчивого развития?
– Устойчивое развитие – понятие очень широкое. Это ведь не только экология, а еще и вопросы, связанные с экономикой и социальной сферой. Но я из вашего вопроса отдельно выделил бы вопросы экологического развития, они мне более близки. И тут есть важный момент, который я бы хотел отразить, что порой очень большой вред наносят различного рода рейтинги, когда мы рейтингуем регионы и говорим, что в этом регионе чистый воздух, а вон там он грязный. Но такое деление, еще раз повторю, очень вредно, потому что суть рейтингования у нас в стране сведена к очень простому подходу – рейтинги воспринимаются как коммерческий инструмент, который, по сути, спекулирует на общественном восприятии, формирует ложное общественное мнение. Но на самом деле всегда очень сложно выбирать между регионами. Согласитесь, что Алтайский край нельзя сравнивать с Челябинской областью или Кузбассом. Это абсолютно некорректное сравнение, и поэтому говорить, где у нас лучше с экологией, очень непросто. По-моему, правильнее было бы сравнивать регионы по каким-то определенным критериям и характеристикам – например, взять крупные промышленные центры, регионы, где развивается АПК, может быть, арктические регионы, регионы, где есть выход к морю, и так далее. Другое дело, что в вашем вопросе заложен смысл с точки зрения оценки предпринимаемых усилий региональными управленческими командами.
Здесь, наверное, следует отметить, что для губернаторов есть экологический KPI. И сегодня надо сказать, что большинство регионов достаточно активно вовлечены в ту же «реформы чистоты», активно реализуют нацпроект «Экология». Федеральный проект «Чистый воздух» тоже достаточно успешно реализуется, правда, не так быстро, но это связано с тем, что он требует большого финансового обеспечения, усилий корпоративного сектора и самих промышленных предприятий, а это серьезные производственные мероприятия, которые связаны с экологической модернизацией. Но в целом в России сейчас формируется институт экологической репутации, потому что для бизнеса становится важным, что о нем говорят.
– Вы часто говорите о необходимости создания «зеркальных» особо охраняемых природных территорий. Объясните свою идею.
– Действительно, такая практика могла бы быть востребована. Это зеленая дипломатия, которая предполагает сотрудничество в сфере охраны окружающей среды. Нельзя провести по заповеднику черту и считать, что на этой границе у нас охраняемая территория, а все, что за ней, может быть не охраняемо. Получается, что мы просто искусственно делим территорию, хотя логично предположить, что если животные мигрируют на другую территорию, то и она, соответственно, тоже относится к ареалу их обитания и может быть признана вместе с территорией на другой стороне особо охраняемой. Животным же не объяснишь, что они переходят границу другого государства. Поэтому такой подход мы считаем справедливым, к тому же такие гуманитарные коридоры позволяют нам коммуницировать с нашими коллегами, соседями. Это тоже очень продуктивно и созидательно.
– Есть ли уже какие-то конкретные проекты по «зеркальным» территориям?
– У нас, по-моему, такой опыт есть в Самарской области, но пока это все же единичные случаи. За рубежом мы такое еще не делали, хотя в рамках Координационного совета при губернаторе Челябинской области предложили эту историю коллегам из Казахстана. Ждем пока ответа.
– В одном из комментариев СМИ вы рассказали, что в планах государства – полная цифровизация экологического сектора. Можете поделиться, что именно планируется сделать в этом направлении и какая от этого польза для экологии?
– Уже делается. У нас создается цифровая платформа «Гостех», на которой все направления нашей жизни, включая экологию, и там больше 20 различных вопросов, связанных с нашими потребностями как общества в продуктах, услугах государства. Это как раз то, что называется коммуникацией на короткой дистанцией, и это та коммуникация, которая нам необходима. И очень важно, что цифровая трансформация приходит сегодня в промышленность, где экологические факторы очень значимы. Сегодня без цифры невозможно ни получить данные, ни обработать, ни разместить эти данные. Также я вижу большой потенциал цифровой трансформации в исключении человеческих контактов из сектора, когда передача контролирующему органу первичной информации должна проходить в автоматическом режиме. Не секрет, что человеческий фактор во многом влияет на качество, результат проверки, а здесь должна быть объективность, и эту прозрачность обеспечивает цифра. Только цифра может это сделать.
– Какие крупные проекты сегодня реализует РЭО? Какие рассчитываете запустить в скором времени?
– У нас есть ряд флагманских проектов. Это, например, «Климатическая экспедиция», которая каждый год проходит в различных регионах страны. Потом есть Экомолодежка – всероссийский молодежный экологический совет, в который входит уже порядка 150 человек. Он хоть и реализуется на нашей базе, но я сторонник того, чтобы мы не занимались операционными и управленческими действиями. Поскольку проект молодежный, то он и должен управляться молодежью. Эта платформа рассчитана на то, чтобы заниматься интеллектуальной экологией.
– Что это значит?
– В России так сложилось, что молодежь приглашается только в качестве волонтеров, чтобы убирать мусор или сажать деревья. Я противник только такого подхода, я считаю, что мы должны давать молодежи возможности для правильного проявления, чтобы ребята развивались и самоутверждались через правильный вклад, инициативы. Это могут быть какие-то проекты, какое-то аналитическое участие, какой-то общественный контроль, мониторинг за тем, что происходит в твоем городе. Надо сказать, что экология – хорошая сфера для проявления лидерства, особенно для молодежи. Это абсолютно созидательная, красивая и правильная история. В ней очень много полезного можно сделать.
– Вы также являетесь руководителем программы повышения квалификации РАНХиГС «Экологическая безопасность и охрана окружающей среды». Расскажите, в чем ее специфика и какие возможности она открывает перед слушателями?
– Я поправлю вас. Формально программа действительно называется так, но ее неформальное название – «Школа экологического лидера». Смысл ее заключается в том, чтобы не только дать знания в сфере экологии, а чтобы дать новые знания, навыки, компетенции с точки зрения лидерства. То есть это такая прокачка людей с точки зрения повышения личностного уровня их развития. В рамках программы мы даем пиар, конфликтологию, ораторское искусство и, конечно, базовые вещи, связанные с устойчивым развитием. Лично я читаю там лекцию по профилактике социально-экологических конфликтов. Это одна из моих компетенцией и в РЭО.
– Чем ваша организация отличается от других экологических объединений в нашей стране?
– Чем мы отличаемся от других организаций? Мы не гонимся за большим количеством охватов, когда в новостях там пишут, что в акции приняло участие 100 тысяч человек. Нам это не нужно, у нас стоит задача экспертной поддержки госполитики. Мы сопровождаем госполитику, помогаем принимать правильные решения, помогаем эти решения внедрять в жизнь правильно, с учетом интересов граждан, общества, конституционных норм. Мы себе такую повестку определили, поэтому стараемся больше помогать в регионах, у них большой запрос на это.
– Как вы в целом оцениваете уровень экологического образования у нас в стране? Что, по вашему мнению, предстоит сделать в этом направлении в ближайшее время?
– Очень низкий, причем не только образования, но и культуры. Сейчас предпринимаются шаги, чтобы повысить уровень экологической культуры, но это очень сложно делать. Это, наверное, вопрос не одного года, это большая поколенческая история, которая предполагает эволюцию нашего сознания. Мы должны в себе это настолько укоренить, чтобы в нас не было развилки. Когда я говорю про развилку, я подразумеваю историю на примере банального выброса мусора, когда ты едешь в машине, открываешь окошко и думаешь: выбросить мусор или не выбросить? В экологическом сознании цивилизованного человека не должно быть такого выбора, должно быть только одно четкое императивно установленное правило. И пока у нас есть такая развилка, которая зависит от того, есть ли камера, видит ли нас кто-нибудь, будет ли нам за это наказание какое-то, мы будем всегда исходить из того, что если это не запрещено, то можно позволить нарушить себе закон. Это пока такое свойство нашего российского человека. Я говорю это с сожалением, для меня это тоже неприятно. Мы стараемся делать так, чтобы повышать уровень экологической культуры, ответственности всего общества.
– Три экологических тренда в регионах России?
– Запрос на качество жизни и экологическое благополучие, потому что это связано со здоровьем. Диктатура природоохранного законодательства. Это давление на корпоративный сектор, на загрязнителей со стороны органов региональной власти. И третье – растет запрос населения на свое личное участие в решении экологических проблем. Люди хотят получать достоверную информацию, хотят принимать участие в процессах принятия решений. Пожалуй, это ключевое.
– Каким вам видится ключ к устойчивому развитию?
– Эко-осознанность.
Источник: finversia.ru
