Москва подписала первое соглашение на основе государственно-частного партнерства в сфере обращения с электронными отходами. Их утилизацией займется единственный в стране комплекс по переработке вышедшей в тираж электроники. Причем так, что 95 процентов лома вернется в хозяйственный оборот сырьем для новых товаров. Что сделать, чтобы вслед за первой ласточкой прилетели другие, а груды техники не валялись на свалках годами, отравляя все вокруг? Разберемся.
По разным оценкам, ежегодно в Москве образуется от 150 до 300 тысяч тонн электронных отходов (ЭО. — «ВМ»). Ртутные лампы, батарейки, вышедшие в тираж компьютеры, телевизоры, холодильники, мобильники и прочий цифровой хлам щедро унавоживает почвы вокруг свалок чуть ли не всей таблицей Менделеева. И лишь малая его часть отправляется в скупку, где с помощью рукастых ломастеров превращается в три кучки — запчасти, цветмет, ненужное барахло. Последнее, разумеется, в большинстве случаев тоже отправляется на свалку.
Вплотную задачей перевода на цивилизованные рельсы ситуации с ЭО занялись в 2017 году, когда в столице началось строительство двух заводов комплекса «Экополис» (третий заработал в 2020-м в Орловской области). Спустя два года комплекс принял первую технику на переработку. Сначала ее отправляют на столичный «Экотехпром», где ЭО разделяют на фракции — нержавейку, алюминий и другой металлолом, а также дробленый пластик. Пластмасса дальше уходит на завод «Экопласт» (резидент технополиса «Москва»), где превращается в гранулы, из которых потом делают стройматериалы (например наполнители для дорожного покрытия) и всякие нужные в хозяйстве штуки. Медный лом и печатные платы, содержащие другие ценные металлы, вывозят в Мценск, на завод «Аурус» (степень извлечения — 99 процентов). За год эта утилизационная цепочка в состоянии переработать 75 тысяч тонн ЭО. Неплохо, но — для начала. Ведь, судя по объемам электронного мусора, который ежегодно генерирует одна только Москва, нужны куда большие мощности. Что уж говорить об остальной России.
Что ж, столице, на первый взгляд, и впрямь повезло. Интернет просто-таки пестрит утилизационными воззваниями. Тут вам и частные объявления из серии «куплю все», и наивно-бесстыжие предложения «вывезем недорого вашу технику», и сайты утиль-контор, обещающих не только вывезти, но еще и приплатить, и пункты приема ЭО (не больше десятка на Москву, если верить поисковикам, но хоть что-то). Боксы для сбора батареек можно сейчас увидеть во многих магазинах сетей «ВкусВилл» (не более 10 штук за раз), «Икеа», «Лента», «Оби», «Метро Cash&Carry» «Альпиндустрия», «Декатлон», «М.Видео», «Эльдорадо» и других. В двух последних принимают также и бытовую технику: ту, что принесете своим ходом, — бесплатно; ту, что требует вывоза, — только после оформления онлайн-покупки с доставкой на дом. Более габаритные вещи — вроде холодильника, стиралки, электроплиты, посудомойки или даже автомобиля, в котором тоже электроники полно, — можно вывезти с помощью портала госуслуг. В одной заявке можно объединить до 20 предметов, и услуга бесплатная.
Но, несмотря на изобилие, которое и не снилось иным городам и весям, Москва перерабатывает далеко не все — от четверти до половины годовых отходов. С учетом того, что ЭО-движуха началась в столице всего несколько лет назад, а выкидывали мы электронный мусор исправно десятилетиями, есть к чему стремиться.
Не способствует экоактивности масс и сомнительная выгодность такого обмена.
«Я напрочь лишена синдрома Греты Тунберг, — объясняет свою позицию жительница Щукина Ольга Солнцева. — Хлам я тоже не люблю. Но отдавать чужому дяде-бизнесмену старую технику за просто так? С чего вдруг? У дяди серьезный бизнес, у дяди нехилый доход, дядя с него, может, себе уже седьмую яхту покупает. Почему я должна бесплатно обеспечивать его предприятие сырьем? Или сдавать даром технику в магазин, притом что производитель уже содрал с меня как с покупателя налог на утилизацию, плюсанув его к цене товара? Поэтому я просто мониторю в интернете варианты, где за конкретную модель техники можно выручить больше всего денег. Туда и несу».
Что ж, в такой позиции есть свой резон. Да и ценные металлы вроде золота, серебра, платины, палладия, иридия и прочих редкостей (их, говорят, особенно много в старой советской радиотехнике) дарить с широкого плеча не каждый станет.
«Совершенно адекватная позиция, — соглашается Роман Пукалов, директор природоохранных программ Общероссийской общественной организации «Зеленый патруль». — Помните, как в СССР все сдавали бутылки? И приемных пунктов было в изобилии, а где не было, там принимали тару магазины или заезжие автолавки. Абсолютно человеческий способ. За макулатуру и металлолом тоже можно было получить либо денежку, либо какую другую выгоду. Политика приема вторсырья должна быть выгодной гражданами и территориально доступной, только тогда мусорная проблема начнет активно решаться».
Но если в условиях рынка предприниматели не спешат утыкивать страну платными скупками ЭО, значит, либо не сильно это выгодное дело, либо картина мира их полностью устраивает.
«У нас сложилась странная ситуация — искусственно организованный монополизм, — объясняет Пукалов. — В большинстве районов страны действует один региональный оператор по обращению с отходами, который, как правило, активно блокирует через местную администрацию малый бизнес. Например, не дает устанавливать свои отдельные контейнеры для сбора пластика, стекла или бумаги. Аргументация: «А чего они отбирают наш хлеб, самое ценное из сырья выуживают?» Эта сфера должна развиваться за счет малого бизнеса, который, почувствовав интерес и помощь государства (например, за счет налоговых льгот, бесплатной аренды помещений под пункты сбора), серьезно повысит объемы утилизации ЭО».
Ольга Фильченкова, замдиректора Экспертного департамента «Российского экологического общества», считает, что региональных операторов тоже можно понять:
«Это действительно один из вопросов, который требует скорейшего решения. Потому что у оператора есть тариф, и если он завязан на норматив накопления — условно 300 кг в год на человека, — то получается, что, если сознательные граждане станут выбрасывать 100 кг мусора в год, а все остальное будут сдавать, у оператора уменьшится доход. Поэтому тут важно создать такие условия, чтобы было выгодно всем, например, поощрять операторов заключать договоры с другими утилизаторами. Что касается гражданина, то сейчас есть масса инструментов для его заинтересованности в сдаче ЭО, другое дело, что они не находят широкого распространения».
Ольга Фильченкова особые надежды возлагает на механизм РОП (расширенная ответственность производителя). По сути, теперь производитель или импортер, ввозя в страну, скажем, компьютер, отвечает за его последующую утилизацию. По той простой причине, что именно он внес в природу то, чего в ней не было.
«По факту этот механизм начал работать у нас с 2016 года, — объясняет Ольга Александровна, — и пока производитель или импортер несет ответственность не за весь произведенный или ввезенный в страну объем техники, а лишь за определенный процент — норматив утилизации, так как в России еще не слишком высок уровень переработки. В 2016 году норматив для ЭО вообще был нулевым, в 2017-м стал 5%, сейчас доведен до 15, ну а в будущем планируется довести его до 100. При этом у производителя есть варианты — он может сам заняться переработкой своей техники, может доверить это специализированным организациям, а может перепоручить государству, заплатив экологический сбор».
Подробнее: Вечерняя Москва
